Вопреки страхам: Том Ли о суперциклах, ошибках медведей и ралли, в которое никто не верит
В мире, где финансовые рынки живут в постоянном ожидании рецессии, лишь немногие голоса осмеливаются идти против течения. Один из таких голосов принадлежит Тому Ли — сооснователю и главе исследовательского отдела Fundstrat Global Advisors. Бывший главный стратег по акциям в J.P. Morgan с почти сорокалетним опытом в индустрии, он последовательно предсказывал рост рынка в последние годы, когда большинство аналитиков готовилось к спаду. Сегодня мы беседуем с Томом о том, в чем ошиблись «медведи», почему нынешний бум искусственного интеллекта — это не повторение пузыря доткомов и чего инвесторам стоит ожидать в ближайшие месяцы.
Ведущий: Наш сегодняшний гость — человек, который не нуждается в представлении. Верите или нет, но он занимается этим уже четыре десятилетия, из которых 35 лет — в индустрии. Бывший главный стратег по акциям в J.P. Morgan, последние 11 лет он является сооснователем и главой исследовательского отдела Fundstrat. Последние шесть лет он активно работает с розничными инвесторами, такими как мы с вами, в FS Insight. В прошлом году он запустил ETF Granny Shots, а с июня этого года стал председателем совета директоров BMNR, погружаясь в мир криптовалют и Ethereum. Человек многих талантов. Здравствуйте, Том.
Том Ли: Здравствуйте. Очень рад быть здесь.
Ведущий: Том, я должен задать вам этот вопрос. Оглядываясь назад, мы видим, что рынок вырос примерно на 80% за последние три года. В чем же ошиблись «медведи» в 2023–2024 годах? Вы были одним из немногих, кто говорил: «Это произойдет». Что же упустили 90% аналитиков?
Том Ли: Знаете, Скотт Бессант когда-то произнес знаменитую фразу, что 80% успеха в сделке — это макроэкономика. И я думаю, что за последние три года большинство инвесторов восприняли это слишком серьезно и превратились в макроэкономистов-любителей. Однако было несколько вещей, которые сбили людей с толку.
Во-первых, они слишком сильно полагались на веру в научную точность кривой доходности. Кривая доходности инвертировалась, но мы в Fundstrat объясняли, что эта инверсия была вызвана инфляционными ожиданиями. Инфляция в краткосрочной перспективе была выше, поэтому и номинальная ставка должна была быть выше в краткосрочном периоде, но ожидалось ее снижение в долгосрочной перспективе. Именно поэтому кривая инвертировалась, но все вокруг твердили, что это сигнал рецессии.
Во-вторых, люди ошиблись в том, что мы якобы никогда раньше не сталкивались с инфляцией. Все опирались на опыт 1970-х годов как на шаблон, не осознавая, что у нас не было тех же взаимосвязанных условий, которые вызывали инфляцию тогда. Думаю, люди были настроены структурно по-медвежьи, потому что рассуждали так: кривая инвертирована — значит, будет рецессия; и, во-вторых, у нас стагфляция. При этом они упустили из виду, что компании в режиме реального времени динамично меняли свои бизнес-модели, чтобы справиться с инфляцией и жесткой политикой ФРС. И они показали отличные результаты. Поэтому фокус Fundstrat и наш совет клиентам был прост: давайте просто находить лучшие компании. Они не так сильно пострадают от инфляции. И эта позиция оказалась верной.
Ведущий: Как говорится, время — лучший друг великой компании на фондовом рынке и худший враг плохой. И это справедливо как при инфляции, так и на бычьем рынке — не имеет значения. Но я слушал вас последние несколько недель, и кажется, мы снова видим некоторые параллели с 2022 годом, когда все начали становиться «медведями». Сейчас все снова начинают беспокоиться, а вы опять занимаете позицию, согласно которой мы все еще находимся в бычьем тренде. Я слежу за вашей работой и знаю, что вы бывали и «медведем» раньше, просто люди не видели этого в последние пять лет. Так что вы вполне можете им быть. В чем, по-вашему, люди больше всего заблуждаются в текущей ситуации?
Том Ли: Я думаю, людям трудно понять и осознать существование суперциклов. По своей природе работа Fundstrat — тематическая. Мы ищем долгосрочные narrative arcs, которые длятся 10–15 лет. Причина, по которой мы стали структурно бычьими в 2010 году, а точнее, еще в 2009, заключалась в том, что наш анализ циклов показал начало долгосрочного бычьего рынка. А в 2018 году мы определили два будущих суперцикла. Первый — это миллениалы и тот факт, что они вступают в свой основной трудоспособный возраст. Это мощный попутный ветер, который будет дуть до 20 лет. Второй — глобальный дефицит рабочей силы в трудоспособном возрасте. Да, это звучит банально, но именно это создало основу для бума искусственного интеллекта.
Мы находимся в самом разгаре бума ИИ, который толкает цены вверх. Но это довольно типично. В 1991–1999 годах был дефицит рабочей силы, и технологии взлетели. В 1948–1967 годах был дефицит рабочей силы, и технологии взлетели. Так что технологии сейчас на подъеме. Многие смотрят на акции с высоким коэффициентом Шарпа — те, что просто растут, — и предполагают, что это пузырь. Поэтому люди систематически пытались шортить Nvidia на каждом этапе ее роста.
И вторая вещь, за которую люди цепляются: многие в нашей сфере не так уж и стары. Я, например, был аналитиkom по акциям во время пузыря доткомов. Поэтому многие говорят, что это просто повторение той мании. Есть некоторые сходства, но мы очень далеки от той ситуации. Однако все думают, что это снова происходит.
Ведущий: Имея в виду конец 90-х, самое сердце пузыря…
Том Ли: Да-да. Я тогда помогал освещать сектор беспроводной связи, который был частью масштабного строительства оптоволокна, вышек сотовой связи и интернета. Помню, как аналитики по сетевым технологиям спрашивали меня: «Том, что такое TCP/IP?» Потому что беспроводным компаниям приходилось принимать некоторые базовые архитектурные решения. Так что сейчас все совсем иначе, потому что ИИ уже приобретает функциональность, а тогда интернет ее не приобретал — там было просто много расходов.
Ведущий: Забавно, когда люди проводят параллели между Cisco и Nvidia. Если посмотреть на телеком и GPU, это совершенно разные жизненные циклы. В телекоме капитальные расходы — это история, которая случается раз в пару десятилетий, а в мире GPU ты живешь в новом цикле каждые несколько месяцев — это безумие.
Том Ли: Именно так. Тогдашний тезис в телекоммуникациях, о котором люди забыли, заключался в том, что это был бум капитальных расходов, а не интернета. В развивающихся странах расходы на телеком ассоциировались с ростом ВВП, поэтому вокруг этой темы существовал нарратив развивающихся рынков. Это было в середине 90-х, но затем перекинулось на США, где повсюду прокладывали оптоволокно — вдоль железных дорог, под улицами. Компании вроде Qwest и другие прокладывали оптоволокно, а затем Global Crossing делала это по всему миру. Проблема была в том, что потребление интернет-трафика не успевало за взрывным ростом проложенного оптоволокна. На пике почти 99% оптоволокна оставалось «темным», то есть неиспользуемым. Сегодня же, как вы сказали, использование GPU от Nvidia составляет практически 100% с того момента, как их включают. Это очень похоже на Cheesecake Factory: когда они открывают новый ресторан, он сразу работает с загрузкой 98%.
Ведущий: Если бы Nvidia могла увеличить производственные мощности еще на 50%, они все равно распродали бы каждый чип.
Том Ли: Совершенно верно. Потому что сегодня есть три основных ограничивающих фактора: это чипы Nvidia, это кремний для их окружения и это энергия. И все три ограничены. При этом рост функциональности ИИ на самом деле опережает рост мощностей. Так что капитальные расходы сейчас отстают от графика.
Ведущий: Том, я должен спросить. Вы неоднократно говорили, что мы можем увидеть 7000–7500 пунктов по индексу S&P 500 к концу года. Я воспринимаю все прогнозы с долей скептицизма, понимая их изменчивость, но в целом вы настроены оптимистично на последние месяцы года. Что, по-вашему, удивит людей в ближайшие пару месяцев, чего они не ожидают?
Том Ли: Ну, во-первых, как знают ваши зрители, люди стали довольно пессимистичными за последние пару недель из-за приостановки работы правительства, которая лишила экономику денег, и из-за того, что Министерство финансов не распределяет средства. Ликвидность сократилась, что заставило акции колебаться. И каждый раз, когда S&P 500 падает на 2–3% или акции, связанные с ИИ, падают на 5%, люди становятся очень осторожными.
Я думаю, что в первую очередь эти медвежьи настроения даже не имеют под собой твердой почвы. Люди просто становятся неуверенными. Все считают, что рынок достиг вершины. Но вот в чем дело: когда все говорят, что вершина близко, ее быть не может. Вершина во время пузыря доткомов случилась потому, что никто не верил, что акции когда-либо упадут. Они действительно думали, что мы вступаем в эпоху вечного процветания.
Второе, что нужно помнить: рынки были сильными последние шесть месяцев. Существует невероятный спрос на акции, потому что люди действительно находятся в неверной позиции. В апреле этого года многие думали, что нас ждет апокалипсис из-за тарифов, многие экономисты предрекали рецессию, и именно так торговали институциональные инвесторы. Они фактически были позиционированы под масштабный медвежий рынок. Они не могут исправить это за шесть месяцев. Поэтому мы подходим к концу года, когда 80% управляющих институциональными фондами отстают от своих эталонных показателей. Это худшая производительность для них за 30 лет, и у них есть 10 недель, чтобы это исправить. Они будут покупать акции.
И, наконец, перспективы ИИ не пострадали ни от приостановки работы правительства, ни от чего-либо еще. Поэтому компании, думая о 2026 годе, начнут делать соответствующие объявления. Я думаю, одним из сюрпризов в последние месяцы года станет то, что торговля акциями, связанными с ИИ, снова усилится, несмотря на недавние колебания. ФРС пугает людей: а вдруг она внезапно начнет давить на тормоза? Но не забывайте, инфляция смягчается. Поэтому, если они снизят ставки в декабре, они подтвердят, что находятся в цикле смягчения.
Ведущий: Но это было бы невероятно оптимистично для финансового сектора и акций малой капитализации.
Том Ли: А что коррелирует с технологиями, финансами и акциями малой капитализации? Криптовалюта. Поэтому я думаю, что мы также увидим огромный рост криптовалют.
Ведущий: Как вы думаете, каких отметок достигнет биткоин к концу года?
Том Ли: Я думаю, люди снизили свои ожидания по биткоину. Отчасти потому, что он движется в боковом тренде, и многие OG-инвесторы, «старожилы» биткоina, продают выше 100 000 долларов. Но это все еще недооцененный класс активов. Поэтому я думаю, что биткоин потенциально может достичь отметок в районе 100 000, может быть, даже 200 000 долларов к концу года. Это смелый прогноз. Но, на мой взгляд, более очевидным кандидатом на огромный рывок к концу года является Ethereum. Даже Кэти Вуд писала об этом. Она считает, что стейблкоины и токенизированное золото вытесняют спрос на биткоин. Но стейблкоины и токенизированное золото работают на блокчейнах со смарт-контрактами, таких как Ethereum. Уолл-стрит строит свои системы, а Ларри Финк хочет токенизировать на блокчейне всё. Это означает, что именно на Ethereum люди начинают повышать свои ожидания роста. А если вы повышаете ожидания роста, то ваша дисконтированная стоимость будущего растет. Я думаю, здесь будет более крупный рывок. Марк Ньютон, наш глава технической стратегии, считает, что мы можем достичь 9 000–12 000 долларов к январю. Я думаю, это примерно верно. Ethereum, который сейчас стоит около 3600 долларов, может удвоиться в цене к январю.
Ведущий: Вы упомянули ранее одну вещь, и я как раз хотел об этом спросить. Мы смотрим на индекс страха и жадности — в пятницу он закрылся на уровне 21, в зоне «крайнего страха». Мы смотрим на инструмент CME Fed Watch, который показывает 70% вероятность еще одного снижения ставки в декабре. Все растет, а вы говорите: «Постойте, что-то не сходится». Вы указали, и я постоянно объясняю это своим зрителям, что если вы управляете деньгами для очень богатых людей, получая свои 2% от активов и 20% от прибыли, вы должны как минимум не отставать от S&P 500. И, как вы отметили, профессиональные управляющие сейчас, по сути, удваивают свои медвежьи ставки, говоря: «Вот-вот все рухнет». В какой-то момент им придется признать: «Мы ошиблись. Нужно запрыгивать в поезд». И конец года, как вы сказали, — это как финальные раунды в боксе. Все произойдет именно тогда. Мой вопрос к вам: как вы думаете, распространяется ли это и на криптовалюты, такие как Ethereum и биткоин, с точки зрения участия институциональных инвесторов?
Том Ли: Да, я так думаю. Вы правильно отмечаете, что это будет третий год подряд, когда S&P 500 покажет двузначный рост, вероятно, на 20% в этом году. Три года подряд по 20% роста. Вспомните, в конце 2022 года люди говорили об апокалипсисе. Никто не был настроен оптимистично. За последние три года состоятельные частные инвесторы и хедж-фонды рекомендовали людям переходить в наличные или альтернативные активы: частный капитал, частные кредиты, венчурный капитал. Но S&P 500 превзошел все эти категории. Это расплата. Какой аргумент может быть у того, кто получил почти нулевую доходность или +15%, когда S&P 500 вырос почти на 200%? Вот почему 2026 год, вероятно, не будет таким медвежьим, как думают люди. В следующем году, я думаю, люди скажут: «Погодите-ка, Nvidia и все эти компании — публичные, и их прибыль растет на 50%». Люди начнут гнаться за ними.
Это действительно позитивно и для криптовалют. Сегодня существует аргумент, что криптоцикл — это четырехлетний цикл, и он должен вот-вот закончиться. Поэтому люди пытаются его «зашортить».
Ведущий: Мне кажется, люди пытаются «зашортить» все: и S&P, и криптовалюты, забывая, что ФРС начинает снижать ставки.
Том Ли: И индекс деловой активности ISM, как мы писали, больше коррелирует с биткоином, чем денежно-кредитная политика. И пока ISM не достигнет 60, биткоин не сможет достичь своего пика. Так что это весьма позитивно для криптовалют. Но они немного пострадали, потому что денежная ликвидность не росла. ФРС находилась в режиме количественного ужесточения (QT). Это заканчивается в декабре, но ФРС не дала четких сигналов о желании смягчать политику. Поэтому, я думаю, у инвесторов была некоторая путаница.
Ведущий: Кстати, о путанице. Что, по-вашему, является самым преувеличенным, переоцененным риском на фондовом рынке прямо сейчас, о котором все говорят?
Том Ли: Я бы сказал, что самый переоцененный риск — это возвращение инфляции.
Ведущий: Я знал, что вы это скажете! Я даже сделал на это ставку.
Том Ли: Возможно, это была ставка на Polymarket. Но причина, по которой я считаю этот риск переоцененным, в том, что слишком многие думают, будто циклы смягчения денежной политики или рост ВВП создают инфляцию. Но инфляция — загадочная вещь. У нас годами было много «легких денег», но инфляции не было. А сейчас, когда рынок труда смягчается, а тарифы, которые должны были вызвать новую волну инфляции, этого не сделали, и цены на жилье падают… откуда возьмется инфляция? Основные драйверы — это жилье, стоимость труда и товары. Но ничто из этого не растет в цене. Я слышал выступление представителя ФРС на прошлой неделе, который сказал, что инфляция в секторе базовых услуг снова растет. Мы проверили — это абсолютно неверно. Инфляция базовых услуг PCE сейчас на уровне 3,2%. Долгосрочный средний показатель — 3,6%. То есть она даже ниже среднего.
Ведущий: А видите ли вы сценарий… хочу на секунду выступить в роли адвоката дьявола. Что насчет сюрприза со стороны нефти? Допустим, геополитика, войны, сбои в цепочках поставок — и нефть резко дорожает. Можете ли вы представить сценарий, при котором это сделает вас «медведем»?
Том Ли: Такая возможность есть. Если нефть поднимется достаточно высоко, она может вызвать шок. Если посмотреть на последние три экономических шока, не связанных с ФРС, это были шоки на сырьевых рынках. Но для этого бремя расходов на нефть должно стать значимым для домохозяйств. За последние несколько лет энергоемкость экономики фактически сократилась. Поэтому нефть должна подорожать почти до 200 долларов за баррель, чтобы вызвать такой шок. 100 долларов за баррель — мы приближались к этому, но это не создает шока. Нефть может утроиться в цене из-за геополитики, но вспомните: этим летом США бомбили ядерные объекты Ирана. Люди говорили, что если это произойдет, нефть взлетит до 200 долларов, а она едва пошевелилась. Геополитика никогда не замедляла в долгосрочной перспективе экономику США или фондовый рынок. Были локальные потрясения, но геополитика никогда не вызывала рецессию или крупный обвал рынка в США.
Ведущий: Именно. Геополитика может разрушить хрупкие экономики. Это логично. Например, если посмотреть на Азию, всякий раз, когда там происходила революция, фондовый рынок падал.
Том Ли: И я думаю, многие считают США какой-то «банановой республикой». Но настоящий ключ в том, упадут ли прибыли компаний из-за геополитической напряженности. И если они не падают, то мы должны перестать рассматривать это как основную причину возможного медвежьего рынка.
Ведущий: Вы знаете знаменитый график, который выложил Джош Браун, где он наложил все безумные мировые события на график S&P 500… Мне нравится его работа. Привет, Джош! Возвращаясь к тому, что вы сказали о ФРС: есть большая вероятность, что они снизят ставки. Что произойдет, если Пауэлл преподнесет сюрприз и не снизит ставки в декабре? Рынок отреагирует негативно?
Том Ли: В краткосрочной перспективе — да. Но, как вы знаете, председатель ФРС Пауэлл проделал хорошую работу, однако он не пользуется популярностью в нынешней администрации. Есть большая вероятность, что это его последние месяцы на посту, и будет назначен преемник. Я думаю, если он не снизит ставки в декабре, Белый дом ускорит планы по его замене. Шансы на появление «теневого ФРС» достигнут 100%, и этот новый «теневой ФРС» будет определять денежно-кредитную политику. Поэтому я не думаю, что последствия будут слишком негативными, потому что идея нового ФРС будет заключаться в том, что он не обязан подчиняться всем голосам внутри комитета. Возможно, произойдет сдвиг в способе проведения денежно-кредитной политики.
Ведущий: Мне кажется, люди в целом придают слишком много значения тому, что и как говорит Пауэлл. Этот чрезмерный анализ его выступлений — одержимость, от которой пора избавиться. Но это лишь мое личное мнение. Хочу задать вам серьезный вопрос, Том.
Том Ли: Это довольно мудрый совет, Том.
Веduщий: Да, это переанализируется. Но вот серьезный вопрос. Мне звонят члены семьи, близкие друзья и говорят: «Слушай, я сижу в наличных с 2022 года. Стоит ли мне сдаться и войти в рынок сейчас? Но все вокруг говорят, что рынок слишком высок. Что мне делать?» Каков ответ Тома Ли на эту дилемму?
Том Ли: Это отличный вопрос, потому что многие люди столкнулись с этой дилеммой. Кстати, когда я уходил из J.P. Morgan в 2014 году, бычий рынок начался еще в 2009-м, но даже пять лет спустя многие в J.P. Morgan все еще сидели в наличных и впадали в отчаяние, не зная, когда вернуться. Это подчеркивает две вещи. Во-первых, продав акции, вы приняли одно решение. Теперь вам нужно принять другое: достаточно ли вы умны, чтобы снова войти по лучшей цене? Вот почему никогда не следует панически продавать. Если вы не уверены, что сможете совершить идеальный тактический вход, вы окажетесь в стороне, упуская сложный процент. И, как показывает график Джоша Брауна, каждый кризис всегда был возможностью, а не поводом для продажи.
Во-вторых, если вы уже оказались в этой позиции, вы должны признать, что совершили большую ошибку. И в тот момент, когда вы это признаете, способ исправить ситуацию — это усреднение долларовой стоимости (DCA). Вам нужно восстановить свою позицию. Но я бы не делал это на 100% сразу. И я бы не поддался соблазnu сказать: «Подожду коррекции». Знаете, сколько людей ждут коррекции? Поэтому я бы не вкладывал все 100% обратно в акции, а применил бы DCA: возьмите 12 месяцев и вкладывайте по 1/12 или по 10% каждый месяц. Так вы снова вернетесь в рынок. И если произойдет спад, вы сможете им воспользоваться.
Ведущий: Забавно, что вы это упомянули. Я знаю, вы не смотрите все мои видео, но я, пожалуй, известен тем, что…
Том Ли: Я ценю это. Но DCA — это моя тема. Так что, когда вы это говорите, я чувствую, что… можно сказать, великие умы мыслят одинаково, но не буду заходить дальше.
Ведущий: Я хотел спросить, потому что, когда я рос, розничные инвесторы никогда ничего не решали. Нас всегда считали «глупыми деньгами».
Том Ли: Я бы хотел кое-что исправить. Я на рынках 35 лет и никогда не считал, что розничные инвесторы неправы. Я вырос в Smith Barney, которую называли «складской системой». Там было много розничных инвесторов, и поток ордеров был примерно 50/50 — институциональные и розничные. В 90-х розничные инвесторы всегда были правы.
Причина в том, что розничные инвесторы — а я не обобщаю, потому что они бывают разные: дейтрейдеры, пользователи Robinhood, клиенты Schwab, состоятельные люди — в большинстве своем покупают акции с долгосрочной перспективой. И именно они в итоге оказываются правы. На самом деле, среди розничных инвесторов таких людей больше, чем среди институциональных, потому что у институционального инвестора есть ежемесячный показатель, который он должен превзойти, и он находится под давлением, чтобы опередить коллег. Поэтому иногда они забывают, что Nvidia — это просто долгосрочная покупка, и пытаются угадать движения рынка. Я бы сказал, что любой, кто действует с долгосрочной перспективой, — это «умные деньги». И большинство таких людей находится в розничном секторе.
Ведущий: Знаете, когда я начал рассказывать о Palantir сразу после их прямого листинга (DPO), я прошел через все возможные эмоции. Я говорил: «Эй, это компания на триллион долларов». Она выросла с 10 до 40 долларов, и меня считали величайшим гением. Затем она упала до 6 долларов, и я получал угрозы расправы. Весь этот год я говорил: «Будьте терпеливы. Все хорошо. Вы получаете скидку. Просто смотрите на долгосрочные перспективы бизнеса». Фундаментальные показатели важнее цены. И вот мы снова здесь, и я опять гений. А когда она снова упадет на 50%, меня снова будут ненавидеть. Но суть в том, что любой, кто смотрел на Palantir, Nvidia или Tesla с долгосрочной перспективой, анализировал бизнес и игнорировал краткосрочные колебания цены, в итоге заработал деньги. Я думаю, это не менялось последние 100 лет. Мы делаем одно и то же: покупаем хорошие бизнесы. Единственное, в чем, как мне кажется, многие розничные инвесторы ошибаются, — это охота за идеальной точкой входа. Что вы скажете о компаниях вроде Palantir с P/E в сотни пунктов? Люди говорят: «Это слишком дорого, это безумие». Есть ли сценарий, при котором P/E в три цифры все еще имеет смысл для долгосрочного инвестора?
Том Ли: Да. Давайте я нарисую два круга. Круг первый — все компании, торгующиеся с P/E 100 или не приносящие прибыли. Это около 40% всего фондового рынка. Конечно, большинство из них — плохие инвестиции. Но теперь я нарисую второй круг — уникальные бизнесы, которые мы называем «n=1». Это компании, которые, во-первых, закладывают основу для огромной долгосрочной истории, поэтому они сейчас не приносят прибыль. Или у них есть основатели, которые постоянно создают новые рынки, так что текущий поток прибыли не отражает будущее. Tesla и Palantir — примеры. Беспроводная связь была именно такой категорией. Компании не приносили прибыль, потому что строили сотовые сети, но как только они это сделали, они стали гигантами.
Такие компании должны торговаться с огромными мультипликаторами, потому что вы пытаетесь дисконтировать будущее. Представьте, что кто-то сказал: «Я заплачу за Tesla не больше 10 годовых прибылей, потому что это просто автомобильная компания». Он упустил бы весь рост за последние семь-восемь лет. В этой категории вы должны начинать с другого подхода: найти уникальные бизнесы с уникальными основателями, а затем определить, отражает ли мультипликаtor это будущее. В этих случаях можно платить и 100 P/E. Но в другом круге, где 99% всех убыточных компаний, это, конечно, не хорошие бизнесы.
Ведущий: В этом разница между 1999 и 2025 годом, верно? В 99-м подавляющее большинство было во втором круге — очень дорогие бизнесы, не генерировавшие денежный поток. А сейчас, в 2025-м, большинство этих хайповых компаний все еще генерируют миллиарды долларов денежного потока.
Том Ли: Да. Поэтому компании, которыми вы хотите владеть, — это те, что находятся на пересечении круга «n=1» и круга «основатели-визионеры». У них могут быть высокие мультипликаторы, но они на самом деле являются хорошими инвестициями. Palantir — отличная инвестиция. Nvidia на самом деле все еще очень дешевая.
Ведущий: Люди не помнят, но вы упоминали Palantir в обзорах Granny Shots много лет назад. Я платный подписчик FS Insight, помню это. Но вот вопрос: люди говорят, что рост Nvidia, Palantir, GPU — все это слишком сконцентрировано, и это огромный признак пузыря. Вы согласны?
Том Ли: ИИ — это бизнес, требующий масштаба. Это означает, что нужно много денег. Мы с вами не можем создать конкурента OpenAI в своем гараже. Это как энергетика или банковское дело. В мире всего восемь крупных нефтяных компаний. Что, если бы кто-то сказал, что нефть — это пузырь, потому что нефть покупают всего восемь компаний? Мы бы сказали, что это безумие, потому что нужно быть большим, чтобы бурить нефть. Угадайте что? То же самое с ИИ. Это бизнес масштаба. Разве мы хотим, чтобы Nvidia имела дело с сотнями тысяч мелких компаний? Я бы предпочел, чтобы они работали с несколькими крупными компаниями, которые могут поставлять продукты и гарантировать финансовую жизнеспособность. Я думаю, это совершенно логично.
Ведущий: Я склонен согласиться. Том, оглядываясь назад, что для вас лично стало самым важным уроком за последние два года на рынке, несмотря на ваш сорокалетний опыт?
Том Ли: Последние два года показали, что массовые заблуждения могут сохраняться очень долго. Люди были «медведями», потому что думали, что у нас рецессия. Они не могли объяснить это, не видя подтверждений в отчетности компаний, но были так уверены из-за кривой доходности. И, кстати, это заставило сами компании быть осторожными и меняться. Люди были убеждены, что инфляция взорвется и никогда не уйдет. Это огромное расхождение с реальными данными. Если бы была такая инфляция, компании не смогли бы зарабатывать деньги, а они отлично справлялись. Помните, говорили, что банки обанкротятся? А они заработали кучу денег. Это еще одно подтверждение того, что человеческое поведение не меняется. Люди верят во что-то, цепляются за это, и когда данные не согласуются с их верой, они предпочитают верить себе, а не данным. Я думаю, причина, по которой Fundstrat оставался «быком», заключалась в том, что мы не были привязаны к нашей точке зрения — мы были привязаны к прибыли. А прибыль росла.
Ведущий: Вы бы согласились, что в основе этого лежит эго?
Том Ли: Я думаю, они занимают позицию, а потом сражаются за нее до последнего. Есть разница между убежденностью и упрямством. Упрямство — это когда люди верят, что они умнее рынка. А убежденность — это привязанность к правильным вещам. В комнате гениев лучшее, кем ты можешь быть, — это средним. Fundstrat позволяет рынку сказать нам, как позиционироваться. Я знаю, это звучит нелогично.
Ведущий: Забавно. Люди не учат историю. Несколько десятилетий назад Питер Линч сказал, что больше денег теряется в ожидании коррекций, чем в самих коррекциях. И он, пожалуй, золотой стандарт.
Том Ли: Да, это золотой стандарт. И сегодня есть такие люди, как Дэвид Теппер и Стэн Дракенмиллер, с завидными результатами. И они все — примеры того, как идти против рынка. В начале этого года Nvidia стоила около 90 долларов, и люди не хотели ее трогать. Когда Nvidia падает на 10%, люди не хотят ее трогать. Я думаю, люди должны осознать, что их эмоции делают их упрямыми, а не убежденными.
Ведущий: Одна из вещей, которым я учу людей, — это думать о фондовом рынке так же, как о магазине. Если вы приходите в App Store и видите iPhone со скидкой 30%, это обычно источник радости. Но на фондовом рынке психология обратная. Откуда эта неспособность людей смотреть на акции фундаментально, а не эмоционально?
Том Ли: Это хороший вопрос о поведении. Японское слово для кризиса — kiki. Оно состоит из двух иероглифов: опасность и возможность. Большинство людей в кризис сосредотачиваются только на опасности. Когда рынки падают, они думают только об опасности для своего портфеля. Но они должны рассматривать это как возможность, потому что рынок дает вам шанс. В Fundstrat мы всегда стараемся балансировать. Мы знаем, что есть опасность, но мы видим и возможность. Этот год был хорошим примером: период с февраля по апрель во время тарифного кризиса. Многие люди видели только опасность.
Ведущий: И вы на это указывали. Я помню, в апреле вы сказали: «Посмотрите на опросы настроений, разбейте их по политической принадлежности, и вы увидите, что это политически мотивировано, а не реальное настроение».
Том Ли: Да, это вызвало много возмущения. Мы показали, что опросы потребительского настроения стали крайне предвзятыми. Но фондовый рынок не может различить эту разницу. Нужно помнить, что рынок — это компании, а не ваши политические взгляды.
Ведущий: Я хочу отпустить вас вовремя. У нас есть еще несколько минут. Если бы вам нужно было описать фондовый рынок на следующие 12 месяцев одним предложением, что бы это было?
Том Ли: Я скажу: просто пристегнитесь. За последние шесть лет с 2019 года рынок сильно вырос, но у нас было четыре медвежьих рынка. То есть по медвежьему рынку каждый год. Это испытает вашу стойкость. Я не думаю, что следующий, 2025 год, будет другим. Вспомните, в какой-то момент мы были в минусе на 20%, а закончим год, вероятно, в плюсе на 20%. Это может повториться.
Ведущий: Ты только что дал мне прекрасное название для следующего видео: «Том Ли: Пристегнитесь».
Том Ли: [Смеется] Да, заглавными буквами.
Ведущий: Том, я хочу поблагодарить вас за то, что пришли. Я хочу задать последний вопрос. Какой один совет вы бы дали людям, которые начали инвестировать после 2023 года и еще не видели серьезного отката?
Том Ли: Во-первых, спасибо, я был бы рад прийти снова. Совет, который я бы дал, таков: рынки кажутся прекрасными, когда они растут, но будут очень долгие периоды, когда все будет ужасно, и вы будете сомневаться в себе. Но именно тогда вам нужно иметь стойкость и убежденность, потому что больше денег зарабатывается тогда, когда вы можете инвестировать на дне, а не когда пытаетесь торговать на пиках.
Ведущий: Лучше и не скажешь. Том, огромное спасибо, что были с нами сегодня. Вы поделились с нами огромным количеством мудрости. Мы очень это ценим.
Том Ли: Спасибо. И вам тоже, Том.
Ведущий: До свидания, Том.
Том Ли: Пока.